Шмитовский проезд

Шмитовский проезд назван так в память рабочих мебельной фабрики Николая Шмита, поднявших первыми в декабре 1905 года восстание на Пресне. Интересна и трагична судьба самого Николая Павловича Шмита (1883-1907), которому посчастливилось оказаться наследником двух семей богатейших московских фабрикантов. Отец Николая, Павел Александрович, продолжил семейный бизнес, по производству мебели, который расцвел в разгар строительного бума, охватившего Москву после пожара 1812 года. Павел Александрович в начале 1880-х годов женился на наследнице богатейшей старообрядческой семьи Морозовых –Вере Викуловне. На приданное невесты он отстроил новые фабричные корпуса и личный двухэтажный особняк на Пресне, тогдашней московской окраине, между улицами Нижняя Прудовая (ныне Дружинниковская) и Нижняя Пресненская (ныне Рочдельская).
До конца XIX столетия семейные и фабричные дела Шмитов шли хорошо. Фабрика давала стабильные высокие доходы. Правда, работники трудились там по 12-14 часов в день, но мастера резчики и обойщики получали за свою работу неплохие деньги.
В 1902 году внезапно умирает Павел Александрович от болезни сердца. В своем завещании он велел продать фабрику, не видя в семье достойного преемника по ее управлению. Но тогдашний застой в экономике, не дал наследникам найти покупателя по реальной цене. От разорения дело Шмитов спас крупный заказ миллионера Харитоненко на мебель для своего особняка на Софийской набережной, где в наши дни размещается посольство Великобритании.
В то же время юный Николай Шмит, желая спасти семейный бизнес, бросил учебу в Московском университете и взял в свои руки управление фабрикой. В расширении производства юному Шмиту помог его двоюродный дед Савва Морозов – фабрикант-миллионер, крупнейший спонсор тогдашних подпольщиков –революционеров. Через Морозова Николай и свел знакомство с московскими большевиками Красиным, Бауманом, Шанцером. Всецело доверившись новым друзьям, в 1905 году Шмит передал тому же Красину 20 тысяч рублей на закупку оружия и еще 15 тысяч – на издание газеты «Новая жизнь». Так же он принимает на фабрику слесарями революционеров, которые в цехах не появляются, но получают немалое жалование. И вместо работы учатся кидать муляжи бомб прямо на фабричном дворе и тренируются в стрельбе в подвальной котельной. На фабрике создается боевая дружина.
5 декабря 1905 года левые радикалы, добивавшиеся свержения монархии постановили объявить в городе всеобщую политическую стачку, а затем начать вооруженное восстание. В тот день «шмитовцы» несли охрану вокруг училища Фидлера у Чистых прудов, где и располагался штаб радикалов. Но уже 7 декабря, в день начала стачки, они рассредоточились группами по 5-10 человек по всей Москве. По оценкам современников, «шмитовцы» составляли 20% от действовавших тогда в Москве 1200-1500 вооруженных дружинников, и отличались отменным вооружением и высоким боевым настроем.
13 декабря генерал-губернатор Москвы Ф.В. Дубасов ввел в городе комендантский час и обратился за помощью в Санкт-Петербург. В ответ царь направил на усмирение беспорядка 2 тысячи офицеров и солдат лейб-гвардии Семеновского полка.
К утру 15 декабря, когда семеновцы прибыли в Москву боевые действия шли на Пресне вокруг фабрики Шмита, превращенной тогда в арсенал, типографию и лазарет. Все эти дни сам Николай Шмит и две его младшие сестры составляли штаб дружины и координировали действия боевых групп. 17 декабря 1905 года Николая Шмита арестовали на съемной квартире на Новинском бульваре, куда Шмиты перебрались из своего особняка для конспирации, но кто-то сообщил властям об убежище. В этот же день артиллерия Семеновского полка обстреляла фабрику, и она вместе с соседним особняком Шмитов сгорели дотла.
Как следует из сохранившихся докладных записок полковника Мина, который вел допрос юного революционера, после того как на глазах Шмита семеновцы расстреляли рабочих-боевиков Мантулина и Волкова, взятых с оружием в руках, юноша «сломался» и дал детальные показания об известных ему участниках восстания. Однако записи эти показаний в советских архивах обнаружить не удалось.
По версии самого Шмита, он под угрозой расстрела был вынужден признаться в своей помощи революционерам, но не упомянул никаких конкретных имен и фактов. После 12 дней под арестом в Пресненской полицейской части, Шмита перевели в Таганскую тюрьму. Несмотря на усилия младших сестер, добивавшихся освобождения Николая из тюрьмы под залог, тот просидел в Таганке, а затем в одиночной камере в Пугачевской башне Бутырской тюрьмы почти 14 месяцев. Однако ухудшение здоровья Николая, переболевшего в тюрьме тифом, заставило санкционировать освобождение Шмита из-под стражи до суда под залог. Но всего за день до выхода на свободу, утром 13 февраля 1907 года Николая нашли мертвым в его одиночной камере.
Существует три версии этой смерти. По официальной версии властей юноша совершил самоубийство, вскрыв себе вены припрятанным осколком стекла. В принципе, это было вполне возможно, да и психологически Николай мог так поступить, терзаясь чувством вины перед товарищами, которые были арестованы на основании его признаний.
Коммунисты кстати утверждали, что Шмита убили в тюрьме уголовники при попустительстве охраны по приказу царских властей. Так как опасались, что после выхода на свободу Николай поведает миру о беззаконном поведении следователей и жестокости царских карателей.
Последняя версия гибели Шмита стала известна российским историкам в 1990-х годах, хотя эмигранты из советской России ее обсуждали еще в 1920-е годы. По этой версии Шмит завещал большевикам большую часть имущества, оцениваемого в тогдашние 280 тысяч золотых рублей, или 10 млн. долларов на нынешние деньги. После такого решения гибель Шмита в тюрьме, контролируемой активом из политзэков-большевиков, была предрешена.
Николая Шмита, рабочие его фабрики похоронили на Преображенском кладбище Москвы. На месте сгоревшей дотла фабрики Шмита на Пресне до начала 1920-х годов был пустырь, затем там установили памятный знак (камень с надписью) и открыли детский парк. В 1948 году парку присвоили имя Павлика Морозова, установив там памятник «пионеру-герою». В начале 1990-х годах памятник сняли, а парк переименовали в «Пресненский». А вот в Шмитовском проезде, получившем это имя в 1930 году, с 1971 года и по сей день стоит памятный знак с барельефным портретом Николая Шмита. До 1930-го года проезд назывался Смитовским в память капиталиста-революционера , владельца котельного завода англичанина Ричарда Смита.